– Но мы остановились вовсе не поэтому.

У нее на лице выразилось такое разочарование, что он решил смягчить правду.

– Это только одна из причин. Я еще хотел поговорить о твоей лошади.

– Джилли выдохлась, да?

– Да, – подтвердил он. – Ее придется оставить здесь. Она не одолеет последнего подъема, – добавил Коннор, когда Бренна яростно замотала головой. Жена не понимала, что нельзя спорить с мужем, но он надеялся, что скоро она это поймет. – Она вот-вот свалится от изнеможения.

Бренна и сама видела, как он прав насчет Джилли, но ей хотелось, чтобы он понял, что просит о невозможном.

– Несколько лет назад Джилли подарил мне мой брат. Я очень люблю ее. И ты, конечно, в состоянии понять – я не могу ее бросить. Не можем ли мы остановиться где-нибудь и подождать, пока она наберется сил?

– Нет.

– Ну пожалуйста, будь разумным.

– Я и так рассуждаю здраво. Лошадь не может выдержать нагрузок, к которым ее никогда не приучали. Она не готова к трудностям.

– Но если мы немножко задержимся…

– Здесь очень опасно оставаться. Ты ставишь жизнь животного выше жизни моих людей?

Она опустила плечи, признавая поражение. Какой смысл пытаться переубедить мужа после такого аргумента?

– Я знаю, ты прав. Я не хочу, чтобы с твоими солдатами что-то случилось, а Джилли погибнет, если я заставлю ее идти дальше. Просто во мне говорит эгоизм. Я понимаю. А где мы ее оставим?

– Прямо здесь. Это хорошее место. Она осмелилась снова покачать головой.

Бренна была в замешательстве. Со временем она должна научиться доверять его мнению.

Без сомнения, она очень изменилась с момента их встречи. Вначале Бренна вступала в спор из-за каждого слова, но причиной тому был страх. Сейчас она ничего не боялась. Пожалуй, он был не против такой перемены – едва ли ему понравилась бы жена, дрожащая от каждого взгляда в ее сторону. Правда, Коннор ожидал, что Бренна станет похожа на знакомых ему женщин. Что ж, надо признаться, он ошибся.

Она ничуть не похожа на других. Она удивительная, дразнящая, неповторимая. И так чертовски хороша, так смела, так освежающе своенравна. Но он не собирался слушать ее рассказы о прежней жизни.

– Джилли не выживет одна. Подумай, Коннор. Я хочу, чтобы ты понял меня. Ты удивлен? – добавила она. – Я чем-то тебя расстроила?

Он досчитал до десяти, прежде чем ответить, надеясь унять нарастающее раздражение, но в голосе его звучали ядовитые нотки, когда он спросил:

– Ты что мне только что сказала? «Подумай»?

Она грациозно пожала плечами.

– Мои слова вывели тебя из равновесия? Неужели из-за этого у тебя сделалось такое каменное лицо? Прошу прощения, если так.

– Слушай меня внимательно, – начал он подозрительно тихим голосом. – Ты не должна говорить своему мужу «подумай». – Он дождался, когда она кивнет, и продолжил:

– Нет, я не выхожу из себя из-за твоих слов, но, видит Бог, ты испытываешь мое терпение.

Поскольку Бренна собиралась заставить его передумать насчет Джилли, она поняла, что сейчас спорить не стоит. Но в то же время она скорее умрет, чем промолчит. Упрямец, он хочет, чтобы было только так, как он скажет! Но он ее муж, и она должна стараться ладить с ним. Если он намерен убедить ее, что нисколько не вышел из себя, пусть так и думает. Ей совершенно ясно – это не правда. Лицо Коннора подергивается, а если это не первый признак сильнейшего раздражения, то что же тогда?

Похоже, ладить с этим мужчиной – смерти подобно. Он может умереть от собственной гордости, если не расстанется со своей спесью.

– Спасибо за объяснение, – сказала Бренна не слишком искренне, но не запнувшись, а это значило, что она на что-то рассчитывает. – Просто я подумала, что ты должен понимать, как Джилли изнеженна. Она сама не сможет прокормиться.

Теперь он разозлился на жену окончательно. Они говорили о животном, а не о ребенке в конце концов, но Бренна, казалось, не видела разницы.

Он уже решил вести себя с ней покруче, но жена вдруг коснулась его щеки. Ему показалось, что это ангел задел его крылом. Она и была похожа на ангела со своими чистыми голубыми глазами и невинным лицом. Хотя Коннор знал, что этой лаской Бренна хотела заставить его забыть обо всем, – что ж, она своего почти добилась.

Он отвел ее руку, собираясь с мыслями. Жена вела себя смешно, но он понимал, что ни в коем случае нельзя говорить ей об этом, иначе она постарается приложить еще больше усилий, чтобы заставить его передумать.

Ему придется призвать на помощь все дипломатические таланты, которых у него, к сожалению, почти нет.

– С ней все будет в порядке, – резко бросил Коннор.

– Не будет с ней все в порядке. Она погибнет.

– Ты перестанешь спорить со мной, Бренна? – Он всем видом показывал ей, что начинает сердиться не на шутку.

– Я не спорю, просто мне хочется, чтобы ты понял, как важна для меня Джилли. Она для меня как член семьи. Я даже назвала ее в честь брата.

– Ему, конечно, это очень понравилось, – саркастически заметил Коннор.

Бренна решила оставить без внимания его насмешливый тон.

– Нет, Джиллиану это вовсе не понравилось, но потом он привык. Скажи, а нельзя ли найти какого-нибудь доброго человека, который мог бы позаботиться о лошади?

– Ты полагаешь, я должен знать всех добрых и заботливых? Она твердо решила не выходить из себя, даже если он станет рвать и метать. Благополучие Джилли – вот что сейчас главное в конце концов. Она за нее отвечает.

– Я знаю, кто бы мог ее взять на время к себе, – сказала Бренна.

– Ну нет, мы не потащим ее обратно в Англию. Недалеко отсюда живет семья Куинлена, но она уже получила от меня все, что потеряла. Слушай, может, хватит это обсуждать?

– Если ты настаиваешь, я прекращаю. Но по крайней мере не можешь ли ты еще хоть немного подумать, прежде чем окончательно решишь?

Коннор сдался:

– Хорошо, обещаю тебе подумать об этом.

Не прошло и минуты, как он согласился, что отец Куинлена не откажется от Джилли.

Бренна так обрадовалась, что кинулась к нему на шею и поцеловала. Она хотела просто на миг прикоснуться к его губам в знак благодарности, но все получилось совсем не так, как она предполагала. Коннор показал ей, каким прекрасным может быть поцелуи. Прежде чем она успела оттолкнуться от него и перевести дух, его губы впились в ее таким долгим, глубоким поцелуем, что она задрожала. Губы Коннора становились все требовательнее, и она, отбросив всякую сдержанность, пылко отвечала ему. Ее язык двигался у него во рту так же страстно, как его. Вкус поцелуя, ароматы цветов на поляне – все смешалось, и Бренна едва владела собой.

Она забыла обо всем на свете, и если бы их окружила сейчас целая армия язычников, она не обратила бы на них никакого внимания. Ничто сейчас не имело для нее значения, кроме могучего воина, которого она обнимала.

Но к счастью, Коннор не потерял здравого смысла. Он резким движением отстранился, схватил Бренну за руки и отцепил их от своих волос.

Он видел, что она даже не догадывается, как потряс его этот поцелуй, и приказал себе не смотреть на ее губы, пока не сумеет взять себя в руки, но, черт побери, он не мог удержаться! А когда взглянул, то увидел, что искусал ей губы из опасения, как бы между ними тут же не произошло нечто более интимное. Это заставило его разозлиться на самого себя.

– Ты заставила меня забыть, где мы, жена.

Решив, что он так же рад поцелую, как и она, Бренна улыбнулась с самым довольным видом. Его терпение кончилось.

– Ради Бога, что ты вытворяешь?

Произошедшая с ним перемена была настолько резкой, что она перестала дышать и замерла.

– Я была… – Боже милостивый, что же такого она сделала?

Он никак не мог дождаться, когда она возьмет себя в руки и ответит ему.

– Ну? – требовательно спросил он.

– Я выказывала тебе свою благодарность.

– Если ты так выказываешь благодарность, я удивляюсь, как тебе удалось сохранить невинность до первой брачной ночи.